3 апреля 2019

Как я не умерла от рака, но чуть не повесилась от депрессии

У Алены с детства было темное пятнышко на лице. Фото из личного архива

Когда я решила написать эту историю, мне приснилось, что я стою на Крещатике, центральной улице Киева, откуда я родом, полностью голая. Ладошек, чтобы прикрыть мои изъяны, не хватало, лишние килограммы так и выпирали со всех сторон. Было холодно. На меня все смотрели. Я проснулась в холодном поту.

Вы поняли – насколько глубоко личная эта история. Но я всё равно решила рассказать её вам, потому что это может случиться с каждым. И, надеюсь, эта история кому-то поможет, предотвратит беду.

Вам стоит знать обо мне, что я выросла в очень бедной семье.

Настолько бедной, что пределом материальных мечтаний в школе было лимонное пирожное в буфете за 15 копеек или просто бутерброд с колбасой. Родители никогда не давали карманных денег, мне доставались только бесплатные яблоки и груши из сада. Я не хотела идти по пути моих родителей, но когда у меня родился сын, его отец боялся, что мы отнимем половину его квартиры, машины и дачи. И мы оказались голые и босые, без гроша в кармане на улице. И опять-таки питались почти только кабачками и тыквами, которые вырастали у моих родителей на даче.

В какой-то момент я поняла, что бедность – это порок.

Я стала учить немецкий язык, минимум по 3 часа в день, без выходных. Через шесть месяцев я получила рабочую визу для себя и сына, и мы уехали жить в Германию. А потом в США. Я живу в Сарасоте, Флориде, среди пальм, возле океана, там, где всегда тепло. Я работаю бизнес-брокером, и у меня уже есть в кармане те 15 копеек на лимонное пирожное с неизвестным мне вкусом детства.

У мамы рак

Алена c родителями в США. Фото из личного архива

Я узнала о том, что у моей мамы рак, в конце ноября 2017 года, а через несколько дней, в утро моего 43-го дня рождения, я получила сообщение от мамы “Алёна, приезжай!”.

В чем есть и как есть я прыгнула в машину, поехала из Сарасоты в Майами. Забыла документы, муж меня догонял и передавал их. Я хотела забрать маму и лечить в США. Не было никаких шансов, что какая-то страховка это перекрыла бы. Но я решила, что у меня есть $64.000 сбережений, я готова отдать их на лечение, а остальное, если надо, выплатить частями.

Почему-то я решила, что нужно рассчитывать потратить $250 000.

Я прилетела, мама была в больнице. Врач сказала мне, что у мамы метастазы “везде”, в печени, в груди и даже в костях, и уже ничего не поможет. Врач показала мне снимки, в брюшной полости была жидкость.

Я не верила. У мамы ничего не болело, она была спокойна. У нее просто заболел живот, она пошла на УЗИ. Результаты ей не сообщили, просто послали на следующее исследование, уже МРТ. Мама пошла на работу. Но результаты УЗИ она тогда выслала мне. Я не поняла, что там написано, показала подруге, она и объяснила, что “МТС” – это метастазы.

В Украине не говорят человеку про рак.

В США же, наоборот, от пациента ничего не скрывают и прямо обо всем говорят (ниже я расскажу, как это было у меня).

Я решила, что все равно заберу маму в США и вылечу. Вот жидкость в брюшной полости уберем – и повезем. Мой сын Антон сразу прилетел. Я была уверена, что вдвоём мы все сможем. За год до этих событий мой папа перенес тяжёлый и уже третий инсульт, его парализовало и он собрался умирать. Но я приехала и подняла его в буквальном смысле на ноги. Вот и с мамой я верила в чудо.

Мама умерла через 5 дней после моего дня рождения. Все произошло так быстро, что я не успела принять ее смерть и осознать. Я думала, что впереди у меня ещё много лет борьбы и лечения, я знаю так много людей, которые живут после диагноза “рак” много лет в ремиссии.

Терапия покупкой дома

Маму кремировали. Я привезла её прах и живого папу в США. Посреди горя, слез, смен часовых поясов и тяжёлой простуды (декабрь на дворе) я узнаю, что родители год назад написали завещание, в котором переписали всё на моего брата. Я не бедствую, у меня нет необходимости получить наследство. Но, если по-честному, брат тоже не нуждается. Но почему-то самые родные люди приняли такое решение и скрыли его от меня, и меня это глубоко ранило.

Выходит, я хотела отдать все мои сбережения и силы, чтобы выиграть пару лет жизни мамы. А у неё в тумбочке уже год лежало завещание, о котором я недостойна была знать.

Я рыдала целую ночь от отчаяния и от того, что не могла уже спросить маму “Почему?”. Почему всё переписали на брата, ведь маленький домик обещали мне? И даже хотели переписать на меня. Но я отказывалась, ссылаясь на то, что родители молоды, живы, и он им самим понадобится (и его можно продать, им деньги нужнее, чем мне).

Отец ответил, что “не помнит, что маленький домик обещали мне”. Папа, впрочем, не в лучшей форме, после третьего инсульта он плохо говорит и, видимо, не всё понимает, находится на уровне 10-12-летнего ребёнка. Но и до этого он всегда был сосредоточен на себе, у него отсутствует эмпатия. Я до сих пор обижаюсь на него за его отношение к маме (он изменял ей в молодости, был требовательным и нервным мужем). После ее смерти он попросил брата “познакомить его с женщиной”. Но все равно мне было больно: отец мог бы постараться как-то объяснить. Я снова рыдала. Это было второе предательство.

Я сама купила себе дом спустя несколько месяцев.

Чудесный дом в Сарасоте. Я смогла заработать и купить его себе сама, одолжить денег (на сегодня должна ещё $26,000). Но это мой, “терапевтический” дом, вместо того, который мне обещали родители.

А спустя четыре месяца во время обычного посещении дерматолога у меня на лице рутинно взяли биопсию тёмного пятнышка на левой щеке. Это пятнышко у меня всегда было, наверное, с самого детства. В последние три года оно стало расти быстрее и темнеть.

Я сразу поняла – что-то не так. Мой муж был со мной у врача, у него тоже брали биопсию. Ему результаты сообщили по телефону, сказали приходить через год. Мне же ни в какую результаты сообщать по телефону не хотели, пригласили приехать в офис доктора.

Диагноз

У меня нашли раковые клетки в этом тёмном пятнышке на лице, и его надо было вырезать. Глубоко, это потеря части лица, части щеки. Дерматолог не возьмётся, есть риск сильно деформировать лицо и глаз. Ей очень жаль. Меня направили к хирургу.

В Америке не скрывают твой диагноз, не держат в неведении.

Тебе говорят честно, открыто: “У тебя рак”.

Я думаю, что это правильно. Может, вы не согласитесь со мной, но прожив мамину историю и мою, я думаю, что лучше знать, чем не знать.

Я вышла от врача, спустилась вниз на парковку, села в машину. Я не видела ничего из-за слез. Я рыдала, наверное, час, может больше.

Когда я пошла к хирургу, он сказал, что у меня будет две операции. На первой мне вырежут часть щеки и отправят на анализ, рану зашивать не будут, через неделю хождения в таком виде с открытой раной на лице я снова приеду в госпиталь. В зависимости от того, что покажет анализ, мне или вырежут больше или просто зашьют.

Новость о том, что я буду ходить с дыркой на лице семь дней, стала последней каплей.

Я заболела, но уже чем-то, что оказалось гораздо опаснее рака.

На первой перевязке Алена впервые увидела, что под повязкой. Фото из личного архива

Как я собралась умирать

Я рассказываю все это для того, чтобы вы могли лучше прочувствовать, понять. Не только меня, но и людей вокруг вас, которые, возможно, тоже в состоянии депрессии.

Я заболела, потому что депрессия – это болезнь. Я вставала каждое утро и собиралась умирать.

У меня перед глазами стоял этот короткий путь от рака к смерти, ведь всего пять месяцев назад я видела, как мама умерла. Поэтому мне и казалось: ну вот и я умираю.

Было ужасно себя жалко. Я смотрела на восхитительное, красивейшее озеро возле нашего дома и готовилась к смерти.

Я практически не снимала пижаму и всё время валялась в кровати. Я не расчесывалась, не красилась и даже не чистила зубы. Меня ничто не интересовало, я ничего не хотела, у меня не было желаний, планов, предпочтений. Это был какой-то полет в пропасть.

При этом окружающие – и я сама – не понимали, что это депрессия. Сын живет далеко, он волновался за меня, старался поддерживать. Муж думал, что я просто грущу по маме и расстраиваюсь из-за того, что у меня нашли рак. Надо понимать, что у меня очень хороший муж, образованный, умный, прямо идеальный. Но даже он не знал, что со мной делать! И все мне прощал: и что не ухаживаю за собой, не готовлю еду, не убираю. Относился с пониманием, жалел меня, ничего не требовал – наоборот, сам готовил, покупал продукты. Лишь бы я отдыхала.

Муж Алены не понял, что у нее депрессия. Фото из личного архива

Я старалась поменьше общаться с людьми, чтобы они не видели моего ”плохого настроения”.

Мне написала подруга Даша, что приедет поддержать меня.

Но даже это не вдохновило меня переодеться и почистить зубы.

Более того, я уже через минуту забыла про нее, продолжала лежать, даже не сказала мужу, что будут гости. Я была как в тумане.

Мой муж встретил Дашу на улице, они стали говорить. Я услышала и все-таки вышла. Даша привезла мне витамины и сказала, что она страдала депрессией. И единственное, что её спасло – это антидепрессанты. Я вроде бы и услышала её, но в тот момент до меня еще не дошло, что у меня тоже депрессия и мне тоже нужно лечиться. Я только помню, что я тогда увидела себя глазами Даши: мятую, лохматую. Подумала, что это некрасиво, но ничего не сделала и вернулась в кровать.

В YouTube наткнулась на видео девушки, у которой тоже нашли рак. Я зашла в её аккаунт и увидела, что она уже два года никаких видео не выставляла. Я расстроилась ещё больше, подумав, что она умерла – и значит, и меня не будет в этом мире.

Это было всепоглощающее, глубокое чувство горя и конца, которое я толком не могу описать. И я точно не была в состоянии сама себя вытащить оттуда.

Дочь отправила к психиатру

Алена с семьей. Фото из личного архива

Если бы моя мама был жива, она бы тоже не заметила, что у меня депрессия. Она была строгой. Когда я валялась с гриппом в кровати, она приходила и говорила: “Что развалилась, делаешь вид, что немощная? Вставай, свари картошки! Заодно над кастрюлей подыши, котлетки пожарь, я как раз фарш купила. Надо кровь разгонять, сразу выздоровеешь. Будешь валяться – еще больше заболеешь”. Когда мне было грустно и меня кто-то ранил, она говорила: “Хватит тут мокроту разводить! Встала, взяла пылесос в руки, пробежалась по дому, посуду помыла, бельё постирала, погладила, кроликов накормила! И некогда будет слюни пускать!

Депрессия – от лени, когда работаешь, некогда страдать!”.

Я была ребёнком. Но и сейчас продолжаю в том же духе: утерла сопли, встала, пошла. Моей бедной маме некогда было меня любить: у нее была очень тяжелая жизнь, жили мы небогато и все очень много работали. Я совсем на маму не обижаюсь, даже благодарю. Я бы не добилась всего, если бы с детства не привыкла пахать. Но даже учитывая мое воспитание и мировоззрение, я не способна была вытащить себя из депрессии сама.

Мне повезло: моя дочь Саша, умная и чувствительная девочка, заметила. И взялась за меня, и вытащила меня оттуда. Но не любовью (которую она ко мне безусловно испытывает), а именно здравым осознанием, что мне нужно что-то большее, чем любовь и сочувствие. А именно – профессиональная помощь и антидепрессанты.

Саша мне посоветовала пойти к психиатру. Я особо много с ним не разговаривала (рассказала краткую мою историю, которую описала вам выше). Мне никто не нужен был для “поговорить”, у меня очень хороший муж – если надо поговорить, мне проще с ним. Но он мне лекарства не выпишет, а только задушевными беседами я вылечиться не могла.

Психиатр выписал мне антидепрессант, на втором приёме он добавил еще одно лекарство, которое используют для лечения эпилепсии, а также расстройств настроения.

Мне стало легче уже через пару дней. Не могу сказать, что я стала сразу счастливой, но желание жить и душевное равновесие вернулись. Я уже спокойно пошла на операцию. Хоть и переживала, что выгляжу, как Квазимодо, но я не сильно заморачивалась. Уже через пару недель ходила на показы бизнесов в очках. Просто извинялась, что не могу снять очки.

Рак означает много звонить и ждать

Алена после операции. Фото из личного архива

Чтобы вылечить рак, мне пришлось много ждать и просить. С сегодня на завтра не записывают. Меня хотели в июне записать на январь.

Сначала нужно было увидеть дерматолога (она мне сообщила, что у меня нашли раковые клетки). Она отправила к хирургу и онкологу. Записаться к хорошему врачу срочно не представляется возможным – я ждала неделями. Хирург сказал, что не возьмётся, очень много надо вырезать, боится повредить лицо. Направил к пластическому хирургу.

Я села обзванивать всех подряд пластических хирургов. Плакала в трубку, просила, говорила, что у меня рак, мне нужно срочно вырезать, я не могу ждать четыре месяца только до приёма врача и еще шесть месяцев до операции. Мало кто проникся.

Мне отвечали, что раз срочно – идите в госпиталь.

Но я смогла в итоге записаться к нескольким пластическим хирургам, и только третья врач мне понравилась. Доктор Анна Видмайер 6 августа сделала мне операцию, и я не ходила неделю с дыркой на лице. Все заняло один день. Я пролежала в госпитале под анестезией – меня привозили в операционную, вырезали часть, тут же в госпитале делали исследование клеток, возвращали в операционную, ещё немного подрезали. И когда лаборатория сказала “всё!” – зашили. Всё это время я спала. Я узнала, что со мной было, только взглянув на документы уже потом, где все эти манипуляции были расписаны по минутам.

Химиотерапия и облучение мне пока не понадобились.

Моя история рака еще не закончилась – в груди тоже нашли крошечные знаки начальной стадии рака.

Они, к счастью, не растут, просто за ними надо наблюдать – в следующий раз пойду в июле. Но я уже проще смотрю на все это. Главное, что моя история с депрессией благодаря антидепрессантам закончилась.

Алена пила антидепрессанты около 9 месяцев. Фото из личного архива

Депрессия – тоже болезнь

Меня так бесят люди, которые говорят, что от депрессии не нужно пить таблетки, а то привыкнешь! А если сдохнешь, то ничего – зато не привыкнешь к антидепрессантам!

Я пила антидепрессанты около 9 месяцев. Вот уже три недели как перестала – и никаких изменений в худшую сторону не чувствую.

Нет никакого привыкания, и мне даже кажется, что я стала веселее.

Недавно у стоматолога рассмешила и медсестру, и врача, с мужем целое утро прикалывались друг над другом. Если бы мне пришлось пить антидепрессанты до конца жизни, я бы пила. Это лучше, чем провести остаток своей жизни в грусти и печали.

Конечно, это недешёвое удовольствие. Когда в 2018 у меня была страховка, я платила $64 в месяц. А вот в 2019 у меня страховки нет, и теперь это более $400 за два вида таблеток.

Я удивляюсь, как люди могут вообще советовать лечить депрессию спортом, друзьями, молитвой и всяким таким.

Как-то я написала в какой-то дискуссии на фейсбуке, что пью антидепрессанты, и указала, какие. Девушка ведь жаловалась, что не хочет жить. На меня напало более ста человек с обвинениями. Мол, антидепрессанты – зло. Надо дышать свежим воздухом, ходить в баню, пить сок моркови – и всё пройдёт. Девушке, конкретно жалующейся на “не хочу жить”, советуют лечиться отваром подорожника!

В 21-м веке в мире антидепрессантов люди не должны умирать от депрессии. Так же, как они не должны умирать от воспаления лёгких после изобретения антибиотиков.

Те, кто говорит, что не нужно идти к врачам, пить транквилизаторы и антидепрессанты, на самом деле – убийцы.

Из-за них погибают люди. Потому что люди в депрессии не доходят ни до церкви, ни до родственников, а только до верёвки или крыши многоэтажки.

Когда депрессия началась у меня, никакие родственники и друзья не смогли сделать то, что сделали обращение к врачу, а также маленькие оранжевенькие и беленькие таблеточки.

Знакомые, клиенты, подписчики в фейсбуке не подозревали, что у меня депрессия.

Это не язва на лбу – её не видно.

Но от этого она не перестаёт быть смертельной болезнью.

Не советуйте людям “не пить таблетки”, ладно? Вы не знаете, в каком состоянии находится человек. Возможно, без антидепрессантов человек покончит жизнь самоубийством. Не берите на себя смертный грех!

И не относитесь с осуждением к тем, кто пьет антидепрессанты. Я до сих пор стесняюсь признаться, что я болела депрессией. Антидепрессанты – такие же таблетки от болезни, депрессии, как антибиотики – таблетки от другой болезни, бактериальной инфекции.

Поборов депрессию, Алена не боится рака. Фото из личных архивов

Если вы хотите поделиться своей историей борьбы с депрессией, пожалуйста, напишите Кате Пановой на [email protected]

[mental_health_form]

Еще на эту тему

Не делайте этих ошибок перед подачей на банкротство

Налоги 2023: кто заплатит больше, а кто меньше?

Возможно, вам пора оформить банкротство

Начинать новую жизнь в иммиграции сложно. “Рубик” облегчает этот путь. Наша цель – помочь иммигрантам достичь успеха в США. Для этого мы пишем статьи, снимаем видео, отвечаем на ваши вопросы, организовываем семинары, создаем среду общения без агрессии и осуждения.

Над “Рубиком” работает более десяти человек, и у нас много затрат – зарплаты, хостинг и так далее. У нас нет внешних инвесторов со скрытыми мотивами. Проект основан и принадлежит журналисту и иммигрантке Катерине Пановой. “Рубик”  живет исключительно за счет рекламных доходов и поддержки аудитории.

Пожалуйста, поучаствуйте в нашей миссии помощи иммигрантам. Ваш взнос пойдет на подготовку материалов, которые помогут конкретным людям – найти работу, избежать депортации, распознать мошенников.

Поддержать Рубик