23 марта 2018

Советы переводчицы, которая побывала на десяти интервью на убежище

Наталья с семьей. Фото из личного архива

Наталья Костюк подрабатывает переводчиком в Чикаго. Она была на десяти интервью по убежищу в прошлом году. И хотя ответ пока получил только один ее клиент (и он положительный), Наталья хочет поделиться некоторыми своими наблюдениями.

“Самое короткое интервью на моей практике длилось 90 минут, самое длинное – 4 часа. Каждое собеседование идет по-разному, но алгоритм похожий”, – говорит Наталья. На ее взгляд, женщины-офицеры более тщательно выполняют свою работу, от них сложнее утаить что-то, они более подозрительны, чем мужчины. И отвечают при прочих равных лучше женщины-апликанты, потому что они более собранные.  

Далее ее речь от первого лица.

Интервью по религиозным гонениям

Очень много проверяют тех, кто ищет убежище по религиозным мотивам. Спрашивают, в какую конкретно церковь они ходили и теперь ходят, как происходит литургия, разные детали, по которым видно, говорит ли человек правду.

У меня было две семьи баптистов из Львовской и Ивано-Франковской областей. Подали в мае 2015 года, интервью назначили на декабрь 2017. Спрашивали их очень дотошно.

“Вы здесь ходите в церковь?”. Заявители отвечают, что нет, не могут найти.

А им офицер: “Вы за два года не смогли найти в США украинскую баптистскую церковь, а я нашла за две минуты?”, – и поворачивает экран с картой города, указывая на конкретную церковь.

“Там не те баптисты”, –  говорят клиенты. Но подробности и различия не смогли объяснить.

Другие баптисты путались в показаниях: то они баптисты, то не баптисты, а пятидесятники. Интервью длилось 4,5 часа.

Переводчики делают техническую работу, поскольку их проверяет “монитор” – служба переводчиков при USCIS. Переводчик не может ничем помочь на собеседовании. Но я рекомендую очень тщательно готовиться ко встречи и продумывать каждый ответ. Один и тот же вопрос могут повторить несколько раз – таким образом проверяют аппликанта.

Наталья Костюк. Фото из личного архива

Как получил убежище политический активист и волонтер

Мой клиент – мужчина, дальнобойщик Иван. Ему приблизительно 48-50 лет. Он украинец, из Львовской области. Холостой. Весной 2015 года подался на убежище. Позвали на интервью 19 октября, около 7 часов утра.

Иван пришел без юриста. Был спокойный, как удав. Собранный. Уверенный. Офицер, как выяснилось, был с польскими корнями. Когда я увидела фамилию, спросила, не поляк ли, и он сказал, что родители из Польши, но он сам языка не знает.

Читайте инструкцию от иммиграционного адвоката, как вести себя на интервью на убежище и готовиться к нему, здесь.

Иван говорил, что возил помощь в АТО [на Восток Украины, там, где ведется антитеррористическая операция], у него был волонтерский склад.

Рассказывал про Революцию достоинства в марте 2013, про одинокие майданы [речь о событиях, предшествующих изгнанию из Украины экс-президента Виктора Януковича, аннексии Крыма Россией, провозглашению “независимых республик” и началу боевых действий на востоке Украине]. Офицер спрашивал: “Почему не в ноябре, а в марте? Не было такого, не пишут об этом мировые СМИ”. Иван достойно рассказывал про детали, был подкован. Офицер продолжал настаивать, что не было такого, а он спокойно отвечал: “Ну как не было, если я там сам был?”. Показывал фотографии с этих майданов, принес их на собеседование, и их добавили в дело.

Иван говорил, что его пытали. “В какой форме были офицеры СБУ [службы безопасности Украины]?”, – спрашивал офицер. Иван описывал все в деталях.

Я после интервью поинтересовалась у офицера, как он принимает решение.Тот поделился, что после разговора проверяет факты в интернете, через прессу и через свои источники. Выносит свое решение и показывает своему супервайзеру (начальнику). Только после этого USCIS направляет свое решению апликанту.

9 ноября 2017-го, спустя всего пару недель, Иван получил письмо, что решение принято. Он мне позвонил, чтобы я перевела содержание. Оказалось, ему дали убежище.

В заключение могу добавить, что к собеседованию надо быть “подкованным” по своей истории. “На авось” дело не пройдет! Офицеры задают вопросы и просят рассказывать все в деталях. По ходу собеседования все вопросы уточняются в апликанта.

Офицеры с пониманием относятся к аппликантам и в конце встречи всегда спрашивают если ли еще какие то детали и нюансы, которые апликанты хотели бы добавить или обсудить. У апликанта всегда есть возможность что-то добавить/исправить, все эти детали фиксируются офицером и вносятся в дело. Если у вас не было возможности предоставить доказательства (справки/фото/издержки из прессы) по вашей истории первоначально, постарайтесь принести такие доказательства на собеседование.

Еще на эту тему

В Вегасе машина протаранила Bank of America (фото)

В какой иммиграционной тюрьме чаще выпускают под залог

Иностранным студентам c визой
F-1 разрешат работать дольше в случае финансовых проблем

Начинать новую жизнь в иммиграции сложно. “Рубик” облегчает этот путь. Наша цель – помочь иммигрантам достичь успеха в США. Для этого мы пишем статьи, снимаем видео, отвечаем на ваши вопросы, организовываем семинары, создаем среду общения без агрессии и осуждения.

Над “Рубиком” работает более десяти человек, и у нас много затрат – зарплаты, хостинг и так далее. У нас нет внешних инвесторов со скрытыми мотивами. Проект основан и принадлежит журналисту и иммигрантке Катерине Пановой. “Рубик”  живет исключительно за счет рекламных доходов и поддержки аудитории.

Пожалуйста, поучаствуйте в нашей миссии помощи иммигрантам. Ваш взнос пойдет на подготовку материалов, которые помогут конкретным людям – найти работу, избежать депортации, распознать мошенников.

Поддержать Рубик