Как семья из трех мужчин вошла историю, заведя общего ребенка. И какой стала их жизнь
Йен Дженкинс не был уверен, что готов стать папой. Он был профессором, преподавая для будущих врачей. И со взрослыми людьми быстрее находил контакт, чем с детьми.
“Я обучаю уже практикующих студентов, поэтому думал, что воспитание ребенка будет не моим занятием. Все-таки это другое”, – говорит он.
Но вскоре в жизнь Йена и его партнера Алана пришел Джереми, и мужчины начали полиаморные отношения. То есть такие, где больше двух людей. Так они живут последние восемь лет.
“Джереми занимается разведением чрезвычайно маленьких и хрупких на вид птиц, весом чуть больше пакетика с M&M. Именно он заставил нас с Аланом задуматься о ребенке, ведь так терпеливо и с такой любовью ухаживал за этими крошками”, – рассказывает Йен.
Джереми предложил своим партнерам завести общего ребенка с помощью ЭКО (искусственного оплодотворения). У одного из его друзей остались неиспользованные эмбрионы после ЭКО и он решил отдать их Джереми.
Эмбрионы были, доноры спермы тоже были, суррогатная мать нашлась. Но оказалось, что триплексу (отношения на троих) очень сложно получить право на вынашивание ребенка. Для этого нужно много времени, хорошие юристы и большое количество денег.
Но в итоге все получилось. И три с половиной года назад трое отцов вошли историю, став первой семьей в Калифорнии, где у ребенка в свидетельстве о рождении записаны трое отцов.
Спустя два года родился еще один общий ребенок, Паркер.
Сложность суррогатного материнства
Семье очень помог тот факт, что они все живут в Калифорнии, где, по словам Йена, “законы толерантнее и люди душевнее”, чем в других штатах.
Но вот в других штатах ситуация несколько иная. Только начиная свой путь к триплексу, Йен стал изучать законы – и оказался очень разочарован. Практически везде есть какие-то ограничительные законы, мешающие людям (не только геям и триплексам) завести ребенка с помощью суррогатного материнства.
“Почему-то в некоторых штатах прилагают все усилия, чтобы нетрадиционные семьи не смогли вырастить ребенка. Я просто не могу этого понять: какой судья вдруг решил, что правильно использовать деньги налогоплательщиков на развитие жестокой системы, которая нужна, чтобы усложнить жизнь ребенка”, – задается вопросом Йен.
Даже в Калифорнии, где с законами о суррогатном материнстве попроще, у семьи не все было гладко.
Обычно еще до рождения ребенка судья определяет, кто должен быть указан в свидетельстве о рождении. Это простая процедура на минут пять от силы. Но Йен и его партнеры хотели три имени в свидетельстве – и судья сказала, что такого в штате еще не было. И прецедент она создавать не будет.
“Судья сказала, что для этого случая нужен особый закон. Или можно подать апелляцию. Но я так этого не хотел. Не хотел судиться. Почему все так сложно?”, – вспоминает Йен.
Семья умоляла судью передумать, особенно старался Алан, убедив партнеров, что эмоции должны сработать. И получилось – судья нашла старое дело, где в свидетельство тоже добавили трех человек.
“Это было просто волшебный момент. Видели бы вы реакцию в зале суда – ощущение, будто оправдали невиновного человека”, – рассказывает Йен.
Каково это – втроем воспитывать детей
Вроде бы кажется, что когда в семье участвует не двое, а сразу трое родителей, все будет немного проще. Обязанности по воспитанию детей такие же, как у всех, но разделенные на троих, а значит возможностей больше.
Но на деле с появлением третьего человека в семье всплыла новая проблема – к компромиссу прийти стало сложнее. У каждого свое отношение к воспитанию, своя тактика. Общее, конечно, у отцов все-таки было.
“Мы точно знали, что наши дети столкнуться со странным отношением к себе. Все-таки их семья уникальная. Мы не хотели, чтобы их кто-то дразнил, издевался или устраивал кибербуллинг”, – говорит Йен.
На данный момент ничего такого не наблюдается, но и дети пока маленькие.
“Сами мы тоже ни с каким негативным отношением не сталкивались. Наоборот, везде, где мы появляемся, даже в детском садике, другие родители и дети с восторгом нас воспринимают. И просят рассказать, как нам живется”, – говорит Йен.
На самом деле, рассказывает Йен, семья из трех родителей мало отличается от традиционной.
“Мы всего лишь трое близких друг другу людей, которые много времени проводят вместе, обычно обсуждая, что на ужин приготовить. После часа общения с нами большинство людей это понимают и им уже ничего странным не кажется”, – говорит Йен.
С детьми все сложнее. Когда ребенок вдруг начинает закатывать истерику, отцам нужно быть на одной волне и следовать четко построенному курсу. Выбрать лучший подход, обсудить детали. Нужно ли устранить истерику или наоборот, подкинуть дровишек в огонь? У каждого из отцов свой вариант решения и необходимо в кратчайшие сроки прийти к единому решению.
Из плюсов – с детьми есть хотя бы один родитель, который может уделить максимум времени.
“У Пайпер лучше всего общение выходит с Джереми, мне вот с ней поддерживать разговор сложнее. Поэтому мы разработали такой план: Джереми проводит с ней чуть меньше времени, чтобы мы с Пайпер смогли подружиться и наладить контакт. Да и с Джереми спадет часть нагрузки”, – рассказывает Йен.
Что-то семья делает вместе, например, учит дочку читать. У каждого своя роль, и так как обязанностей меньше, то этот процесс приносит огромное удовольствие.
Йен признает, что в его семьи есть свои привилегии: каждый из партнеров хорошо зарабатывает, крутится в обществе с приличными связями. То есть семья сможет дать детям все, что им будет необходимо. Однако далеко не все могут таким похвастаться. И именно такие семьи, нестандартные, но тоже имеющие право на существование, должны быть услышаны и поняты.
В конце концов, каждый родитель хочет одного: чтобы дети чувствовали себя любимыми и были в безопасности. Так они вырастут хорошими людьми.
