3 июня 2020

Что такое привилегии белых с точки зрения чернокожей журналистки

Лори Хэтчерсон. Фото: Twitter

В последние дни проблема расизма вновь стала как никогда актуальной. Митинги протеста, охватившие полстраны, заставляют задуматься об этом.

Многие из нас уверены, что они точно не расисты, но так ли это на самом деле? Правильно ли мы понимаем, что такое институционального расизм и привилегии белых?

Предлагаем вам очень искреннюю статью главного редактора сайта Good Black News, выпускницы Гарварда, публицистки, писательницы, теле- и кинопродюсера Лори Хэтчерсон.

Вчера старый школьный друг задал мне прямой вопрос о привилегиях белых и расизме. Я решила опубликовать и его вопрос, и свой ответ на него, поскольку это может быть полезным для многих в нынешней ситуации.

Вот его пост:

«Всем моим цветным друзьям я должен признаться в блаженном неведении насчет того, что такое эта «привилегия белых», в которой я, очевидно, виновен. Я не в состоянии поставить себя на место человека кого-либо другого происхождения / расы / религии / пола / национальности / телосложения, отличных от моего. Несмотря на то что я отношусь ко всем с уважением (насколько я знаю), оказывается, я каким-то образом замешан в несчастье других. Я никогда намеренно не проявляю расизм / сексизм /и что-либо еще в отношениях с другими людьми.

Пожалуйста, просветите меня, поделитесь со мной некоторыми примерами институционального расизма, которые оставили в вашей душе неизгладимый след. Мне нужны только личные примеры. Я просто хочу понять это (но не из СМИ). Я прошу прощения, если это звучит глупо или обидно».

Вот мой ответ:

Привет, Джейсон. Думаю, что то, о чем ыы спрашивал своих цветных друзей, чрезвычайно важно. Я искренне благодарю тебя за желание понять то, что тебе трудно понять. Знаю, что многие мои друзья – особенно белые – не имеют представления о том, что чувствую и испытываю я, будучи чернокожей.

Когда мне было 3 года, моя семья переехала в район, где жили белые люди среднего класса. У нас был большой задний двор, и мои родители построили там бассейн. И тут же один соседский белый мальчик стал бросать в него камни. Моей маме пришлось пойти к его матери и, к счастью, она поверила моей. Соседи не только извинились, но и заставили своего сына  достать из бассейна  все заброшенные туда камни. Мы подружились с ними, и потом тот мальчик даже иногда приходил к нам поплавать в бассейне.

У этой истории – счастливый конец, но вы видите, что жить в хорошем районе –  привилегия белых, а черным нелегко быть принятыми там, не чувствуя себя нежеланными.

Когда моей старшей сестре было 5 лет, белый мальчик по имени Марк назвал ее «негром» после того, как она победила его в школьных соревнованиях. Она не знала, что это конкретно значит, но понимала, что это плохо. Тогда я впервые увидела своего отца таким злым. Я поняла тогда, что дело было не только в каком-то мальчике, оскорбившем его дочь, а в невозможности защитить от этого своих детей в принципе.

Потому что на протяжении всей жизни некоторые белые будут жестокими к нам только из-за цвета нашей кожи. И это привилегия белых.

Второй класс средней школы. Мистер Мелроуз преподавал нам  алгебру. Непонятно почему он называл меня «единственным шпионом» в классе. Видимо, ему казалось, что это смешно. Но мне смешно не было. Неудивительно, что я почувствовала облегчение, когда он ушел на больничный после сердечного приступа.

Суть в том, что некий авторитетный белый человек может «в шутку» заострить внимание на вашей непохожести – где бы то ни было: в классе, на вечеринке, на работе. Потому что у него есть привилегия белых.

Когда в старших классах мы стали рассылать заявки для поступления в колледжи, то многие мои одноклассники, узнав о том, что черного одноклассника пригласили на учебу (а их нет), говорили, что его взяли только из-за цвета кожи. При том что он фактически был их другом.

Считать, что черный не «заслуживает это» – это привилегия белых.

Когда меня приняли в Гарвард, я как минимум трижды сталкивалась с негативной реакцией на это белых незнакомцев. Первым был белый доктор, у которого я проходила медосмотр. «В какой колледж нужна справка?», – спросил он.  Я ответила, что в Гарвард. «Вы имеете в виду тот, что в Массачусетсе?», – недоверчиво уточнил он. Вторым был сотрудник в магазине, который подбирал нужные мне материалы из предложенного Гарвардом списка. Он никак не мог поверить, что я поступила в Гарвард, и в конце концов все-таки переспросил: «Так эти товары нужны вам для учебы в том самом Гарварде, что в Массачусетсе?». Третий случай был в почтовом отделении UPS. Я стояла в очереди за белым парнем, отправляющим посылки в Принстон, и перед белой женщиной. Женщина спросила парня, в какой колледж он собирается, и, услышав, что в Принстон, поздравила его. Потом она поинтересовалась о том же у меня. Я ответила, что в Гарвард. Женщина недоверчиво помолчала, а в ее глазах читался вопрос: «Неужели тот, что в Массачусетсе?». Я кивнула на свои поcылочные ящики с адресом университета, и только после этого она неохотно меня поздравила.

Если кто-то сомневается  в ваших интеллектуальных способностях исключительно на основании вашего цвета кожи, это – привилегия белых.

В колледже нашей маленькой группе из 4-5 человек задали прочитать произведения Генри Торо, Элайс Эмерсон, Малкольма Икса, Джозефа Конрада, Теодора Драйзера и других классиков. Когда на этой неделе обсуждалась «Автобиография Малкольма Икса» (автор – чернокожий), один белый парень с вызовом сообщил, что он не обязан читать это. Я не помню точно, какими словами он это сказал, но помню свои чувства в тот момент – это было довольно больно. Мне тоже не раз приходилось читать «вещи, которые не имеют ничего общего со мной или к которым я не имею отношение», но я все равно стараюсь понять, о чем идет речь, чтобы лучше узнать других людей. Дело в том, что литература, изучаемая в Соединенных Штатах, а также большая часть телепередач и кинофильмов – это главным образом творчество белых.

Поэтому, если вы считаете, что жизнь и культура цветных людей не должна вас интересовать – это привилегия белых.

Как-то на праздничном совместном обеде для студентов и именитых преподавателей в Гарварде нас обслуживали сотрудники кафетерия Dunster House – две чернокожие девушки. Они работали в нашем кафетерии, и я до сих пор помню доброту и теплоту, исходящую от них. И вдруг я услышала, как одна из преподавателей (белая) начала вслух размышлять о том, как эти девушки должны гордиться тем, что СЛУЖАТ самым лучшим и ярким представителям нации. Я не знаю, слышали ли они ее, но я слышала, и мне было неловко и тошно.

Когда высокооплачиваемые преподаватели, нисколько не стесняясь, говорят о том, насколько благодарными должны чувствовать себя темнокожие люди в их присутствии – это привилегия белых.

Когда мне было за тридцать, я работала сценаристом на телешоу. И как-то мой новый белый мужчина-босс, который пришел в нашу команду всего несколько дней назад и еще ничего толком не знал, сказал другому сотруднику (за моей спиной), что я слишком тщеславна. А все потому, что я позволила себе не согласиться с его правками. Несколько месяцев спустя (к тому времени он стал уважать меня и полагаться на мое профессиональное мнение), он извинился за свою прошлую предвзятость, возникшую только потому, что я была чернокожей женщиной. Он говорил искренне и выглядел раскаявшимся.

Но суть в том, что, если некомпетентный босс в ярости от того, что «вы смеете подвергать сомнению мои идеи» –  исключительно на основании его эго и вашей расы – это привилегия белых.

Во время моего первого свидания с моим нынешним мужем Уорреном я села в его машину и увидела детские салфетки на пассажирском сиденье, а на полочке возле заднего окна – мягкую игрушку. В ответ на мое недоумение он объяснил, что у него нет детей, но это своеобразная маскировка для полиции. Дело в том, что когда он возвращается домой с работы поздно вечером, его постоянно останавливают полицейские, потому что он –  чернокожий в роскошном автомобиле, и они предполагают, что он либо наркодилер, либо украл машину. Когда он рассказал об этом своему другу-полицейскому, тот посоветовал Уоррену возить в машине детские вещи, потому что это изменит «его статус» на статус семейного человека, и его будут гораздо реже останавливать.

Если вам никогда не приходилось маскировать плоды своего успеха – у вас есть привилегия белых.

Шесть лет назад я завела страницу в Facebook, которая со временем превратилась в сайт под названием Good Black News, потому что я была шокирована, обнаружив полное отсутствие сайтов, посвященных исключительно публикации позитивных вещей, которые делают черные люди. Я до сих пор получаю довольно много оскорбительного расистского троллинга. Я даже не отвечаю – просто блокирую и удаляю такие сообщения как можно скорее.

Суть в том, что если вы не сталкиваетесь c расистским троллингом, просто  поощряя позитивную информацию и делясь историями надежды, достижений и справедливости – у вас есть привилегия белых.

Я надеюсь, что истории, которыми я поделилась, помогут вам осознать, что иногда от ваших слов и действий страдают не только незнакомцы, но и люди, которых вы знаете и о которых заботитесь, потому что мы лишены той привилегии, которую вы имеете просто как данность.

Поверьте мне, никто не злится на вас за то, что вы белые. Никто. Так же как никто не должен злиться на меня за то, что я черная. Или женщина. Или еще за что-то. Единственное, о чем я прошу вас – так это признать, что привилегия белых существует. Постарайтесь не только относиться к людям другой расы с уважением, но и не допускать «шутки» или непристойные комментарии друзей, коллег по работе или родственников. Это непросто, но очень нужно – поставить себя на место другого человека, чтобы мы все могли дорожить друг другом.

С большой любовью и уважением, Лори Хэтчерсон.

Еще на эту тему

Получил грин-карту и гражданство в один день, подав Mandamus: опыт иммигранта

Сын иммигрантов из России Илья Малинин стал чемпионом мира по фигурному катанию: что о нем известно

Подростки в Sunny Isles жестоко избили мальчика из Украины и опубликовали видео

Начинать новую жизнь в иммиграции сложно. “Рубик” облегчает этот путь. Наша цель – помочь иммигрантам достичь успеха в США. Для этого мы пишем статьи, снимаем видео, отвечаем на ваши вопросы, организовываем семинары, создаем среду общения без агрессии и осуждения.

Над “Рубиком” работает более десяти человек, и у нас много затрат – зарплаты, хостинг и так далее. У нас нет внешних инвесторов со скрытыми мотивами. Проект основан и принадлежит журналисту и иммигрантке Катерине Пановой. “Рубик”  живет исключительно за счет рекламных доходов и поддержки аудитории.

Пожалуйста, поучаствуйте в нашей миссии помощи иммигрантам. Ваш взнос пойдет на подготовку материалов, которые помогут конкретным людям – найти работу, избежать депортации, распознать мошенников.

Поддержать Рубик