Русскоязычный педиатр из Пенсильвании: сейчас как на войне

Майк работает по 12 часов в день, но не теряет присутствие духа. Фото Facebook

Михаил (или Майк) Мирер  – детский врач-невропатолог. Он уже семь лет работает заведующим детским отделением в Moses Taylor Hospital в городе Скрантон, Пенсильвания. До этого работал в Нью-Йорке.

Больница, где трудится Майкл, небольшая. Но у него уже есть три пациента с коронавирусом. На своей странице в фейсбуке Майк рассказал подробно обо всем: о нехватке масок, усталых врачах и большом количестве больных, среди которых есть и дети. 

Клиенты Майкла обычно – “тяжелые” дети. С синдромом Дауна, ДЦП. Но сейчас в больницу стали поступать роженицы с коронавирусом и их новорожденные. Что с ними делать – непонятно. Рекомендаций от CDC нет. В отделении для новорожденных нет палат с негативной вентиляцией (то есть если зараженная мама придет к своему ребенку, заразятся все). Из-за этого теперь в больнице Майка новорожденных стали изолировать от матерей на две недели (как и в других больницах, читайте историю  мамы из Нью-Джерси). “Как на войне”, – говорит врач. 

Недавно женщина родила в приемном покое другой больницы. Она кашляла, ей сделали анализ и отправили в больницу в Скрантоне. Майк удалял младенцу дополнительные пальцы. Мама не сказала, что ее проверяли на коронавирус. Другая больница тоже не сообщила поначалу – и Майкл общался с этой женщиной без маски. В итоге у нее подтвердился диагноз. Теперь Майк сам не знает, не заражен ли он уже.

С разрешения автора “Рубик” публикует истории Майка от первого лица. 

В больнице Майка пока хватает масок и защитных костюмов. Фото Facebook

Всеобщая паника 

13 марта. Неоновая вывеска Emergency Room светилась сине-зелено-красным неоновым светом, и издалека можно было подумать, что это ночной клуб, только вместо музыки периодически – уа-уа-уа-сирена и синие всполохи маяков скорой помощи. Какие-то люди плетутся по улице, стоят на углу около ER, входят и выходят через автоматическую дверь.

Вам каждый врач скажет, что пик больных в ER приходится на поздний вечер –  примерно до двух часов ночи.

Еще днем критическое мышление и возможность кому-то позвонить, например, в офис доктора или друзьям поддерживает даже самых слабых, но с заходом солнца страх за детей, родителей или себя любимого как фосген заполняет жилое пространство и начинает душить.

Страх – вот что гонит людей, как рыбу на нерест, в ER ночью.

Мама трехлетнего ребенка захлебывается слезами и почти кричит: “Доктор, помогите! У моего бэбички коронавирус! Он уже два дня болен! Скорей!”.

Начинаю осматривать, и с удовольствием обнаруживаю веселого карапуза с соплями. Температура аж 37.2. Экспресс-анализ показал RSV – респираторно-синцитиальный вирус. Частая причина ОРВ. Он весело со мной играет и не понимает, а что собственно случилось, и почему мама так плачет?

Он не понимает, а я понимаю. Маму съел страх.

Из каждого утюга несется, что нам всем хана, столько заболели, столько умерли.

Я давно заметил, если гуглить долго, то любая болезнь — смертельная.

А тут и гуглить не надо, этот информационный ад льется, как ливень в поле, и никуда не спрятаться: Китай, Италия, Германия, закрыли, лекарства, нет, нечем, конец …….

Я не биолог, но понятно, что как минимум у всех млекопитающих есть страх. Это примитивное эволюционное чувство позволяет выжить. Проще сказать, не ходи туда, если страшно, дольше проживешь.

Человек обладает самым развитым мозгом, и хотя он не может бегать, как гепард, зато может думать, как человек.

Человеческий страх самый изощренный. Мозг способен придумать самый плохой сценарий, даже когда все хорошо, а уж если есть малейший повод, тогда держись!

А повод как раз появился. Коронавирус – безусловно, серьезная болезнь, ведь мы давно отвыкли, что человек может умереть до старости. Ну понятно, бывает, конечно, рак или несчастный случай, но чтобы вот так, заболел температурой, кашлем и умер?! Мы же в двадцать первом веке живем!

Мой знакомый, неглупый человек и успешный бизнесмен, звонит мне каждый день, спрашивает одно и то же. Что делать, куда бежать, и читает бесконечное количество статей про коронавирус без разбора. Он такой не один. Страх, который изначально должен помочь выжить, превратился в парализующую панику. Теперь обезумевшее стадо бежит, выпучив глаза, сметая все на своем пути.

Первое, что смели в наших магазинах — туалетную бумагу, салфетки и средства для дезинфекции. Кто-то мудро заметил, что это потому, что на каждого чихнувшего – сто обосравшихся.

Потом пропали консервы, крупа, рис. В некоторых магазинах полупустые полки.

В русском магазине пропала гречка, вот что значит условные рефлексы!

Интересно, что коронавирус поразил не только живые организмы, но и неживые. Например, экономику и политику. Причем экономика точно чуть в реанимации не оказалась, и похоже еще долго будет выздоравливать. Пролиферация информации позволила вирусу поразить мир так же легко, как он поражает легкие.

Каждое утро для врачей в нашей больнице брифинг. Есть ли в больнице заболевшие коронавирусом, и где они вообще есть.

Надо сказать, что медицинский персонал ведет себя очень достойно. От санитарки до врача. Никакой паники. Ситуация меняется каждый день. Информация порой противоречивая: то помогают маски, то нет.

Больница полностью обеспечила всех, кто на переднем крае, масками типа N-95, очками и специальными халатами, очень быстро разворачивают телемедицину, чтобы уменьшить риск контакта и возможного заражения. Тестирование на вирус или по желанию, или по показаниям.

Все тестирование и лечение на коронавирус бесплатное или по страховке, и не важно, есть страховка или нет.

Пандемия коронавируса наглядно показала, какой хрупкий мир, в котором мы живем. Только представьте себе то же самое, только со смертностью в 70%. В бункерах всем места не хватит.

По сути, это репетиция, и возможно, последняя.

Мы, конечно, это все переживем, вернее, переживут девяносто восемь из ста……

Как работают врачи

26 марта. Вчера днем мне позвонил мой близкий друг-анестезиолог.

“Представляешь, мой начальник и его жена подхватили коронавирус. Жена посопливила и поправилась, а он заспиралил вниз, уже на кислороде, в реанимации. Мы с ним десять дней назад работали в одной операционной. Вот такие, брат, дела.

Ни хрена себе, день начался”, – говорит. 

Теперь сводки новостей, как с фронта — наши доблестные врачи захватили и удерживают плацдарм в Нью-Рошеле, под натиском коронавируса пал Нью-Йорк. Список погибших и раненых. Не хватает только — “от советского Информбюро”, бррр – мороз по коже.

Жизнь вдруг за считанные дни превратилась из спокойной, гражданской во что-то странное, ранее невиданное мной, но понятное по ощущениям из моей прошлой жизни, где все были воспитаны на войне.

Я хоть и удивился панической скупке туалетной бумаги и консервов, но про себя подумал, что надо бы ещё спички, соль и мыло, так как этот нехитрый рецепт что в литературе, что в фольклоре у наших от зубов отскакивает.

Сегодня, по дороге на работу, я вдруг понял, что я на хайвее один. Как будто после нейтронной бомбы. Никого, лишь пожухлая трава у обочины, так как не было снега из-за необычно теплой зимы.

Город словно вымер.

Больница моя перешла на осадное положение. Двери закрыты, только с магнитным ключом можно войти. У нас лежит один с коронавирусом в реанимации.

Ко мне ночью поступил пятимесячный ребенок. Родился недоношенным, все было хорошо, а вчера поднялась температура, кашель. К утру стало хуже, задыхается, пульс 190, дыхание 65 в минуту. Я посмотрел на рентген, все правое легкое белое. Все, кирдык, надо срочно переводить в реанимацию. Реаниматолог сказал, вызывая вертолет, что нельзя исключить COVID-19, наденьте ребенку маску. А тесты кончились еще вчера.

Вот как-то так!

Дети вроде болеют меньше, но тоже болеют, причем очень быстро ухудшаются, кому не повезло.

Сейчас только ленивый не говорит про вирус, мол, ничего особенного. Мне только хочется спросить, а вы сами-то сколько людей за свою жизнь интубировали? Когда вам последний раз в лицо поверх маски брызги мокроты из интубационной трубки прилетали?!

Люди, ещё вчера весело говорившие, что ерунда, переживем, вдруг осознали реальную опасность, пусть и небольшую статистически, но реальную. Эти разговоры в больнице неделю назад напоминали разговоры в тыловом эшелоне в 1941 году по дороге на фронт. “Ща”, врежем немцу!”. Сравнение, конечно, не самое удачное, но ощущение похожее.

В общем, мало кому по нраву могильный холодок.

Пациенты, еще вчера бегущие по любому поводу в ER, теперь предпочитают болеть дома, разумно понимая, что запор – куда меньшая опасность по сравнению с вирусом, пойманным, пока ставили клизму.

Все без остановки говорят, как такое могли пропустить ?! Кто за это ответит?! Правительство – козлы и старые мудаки!

Я – противник термина медик, как сознательно принижающий статус врача, но сейчас другая ситуация. Врачи и медсестры встали на пути пандемии, как бы пафосно это ни звучало, одинаково рискуя своим здоровьем.

Вообще-то, человеческая жизнь стоит по-разному. Например, в Афганистане или Африке люди гибнут каждый день десятками, а то и сотнями, и что?! Кто об этом знает? А вот если умерли двести итальянцев, французов или, например, американцев, так мир переворачивается вверх дном, рынок падает, как гиря на пол, со стуком. Это, конечно, несправедливо, но эти и многие другие страны очень много сделали для того, чтобы человеческая жизнь стала так дорого стоить. В пятнадцатом веке жизнь французского крестьянина тоже ничего не стоила.

Может, именно поэтому два или три процента смертности – это настоящая трагедия и реальная проблема.

Вчера в нашей больнице какая-то мразь украла двенадцать коробок специальных масок N-95, а их не хватает и выдают под расписку. Одну маску нужно носить пять дней. 

Молодые резиденты, как лейтенантики из училища, они первый раз попали в настоящий замес. Руки трясутся, на лицах растерянность.

Статистика удручающая – 38% госпитализированных от 20 до 50 лет, то есть молодые. Во многом за счёт заболевшего медперсонала. Такого не было в других странах.

При больнице NYU (Нью-Йоркского Университета) есть студенческое общежитие, которое срочно переоборудуют в места размещения медперсонала на случай, если врачей переведут на казарменное положение.

Медперсонала начинает не хватать.

В больнице, где я работаю раз в месяц, детскую реанимацию подвинули в само детское отделение, просто дав несколько палат, а все реанимационное отделение подготовили для приема молодых взрослых, кому нужна искусственная вентиляция легких.

На улице появилась огромная палатка для нуждающихся в госпитализации, но кому еще не нужен вентилятор.

Знакомая доктор уходит каждый день в госпиталь, где зачастую не могут предоставить надлежащую защиту, оставляя трех малолетних детей дома. Я уже не говорю про престарелых родителей.

Почти все штаты просят всех, кто имеет или имел лицензию, выйти помочь, всем дали зеленый свет, никаких ограничений.

А ещё появилась мрачная шутка, если не хочешь, чтобы тебя интубировал гинеколог, сиди дома.

Майк со своей собакой Сашенькой. Фото Facebook

Врачи и их семьи 

28 марта. Отработал три дня по 12 часов, сегодня выходной. Я давно без будильника встаю в шесть утра, и первое что я увидел – это заголовок в новостях.

“COVID – 19 в Нью-Йорке убивает одного человека каждые 17 минут”.

В NY к больницам подогнали рефрижераторы, чтобы складывать умерших. Ну это хоть и абсолютная жесть, но с другой стороны, куда их складывать? Труп-то скоропортящаяся вещь, и надо большой холодильник, так что все верно. Просто от такой реальности волосы дыбом встают, хорошо я лысый, а то бы так и ходил, как натертый эбонитовой палочкой с волосами вверх.

Вчера в нашем и еще трех соседних округах ввели приказ губернатора сидеть дома. Я узнал, когда получил срочный email из госпиталя с пропуском.

“Предъявитель сего бла, бла бла – essential emergency personnel (необходимый сотрудник неотложной службы). Такая бумага плюс удостоверение позволяют проехать везде беспрепятственно.

Правда, в магазин и аптеку можно выйти всем, но если остановят? надо объяснить.

В администрации мне рассказали, что не много, но есть те, кто дезертировал, ушли и с концами. Я их не обвиняю, страшно, конечно, но как потом в зеркало-то смотреть? Среди моих друзей таких нет, точка. Напротив, те, кто смотрел плановых больных? освободились, и? позвонив в администрацию? предложили себя на любую позицию, где сейчас нужен врач. Пожилые врачи на пенсии, точно понимая, что они первые на вылет в этой игре в чапаевцев с вирусом, вышли в строй.

Так получилось, что большинство моих друзей – врачи самых разных специальностей. Мы все за много лет привыкли, что люди болеют, лечатся, выздоравливают или умирают, для нас это обычное дело. Мы просто делаем свою работу.

Тяжелее всего нашим близким.

Я звоню моей маме каждый день. Она, закрытая карантином в квартире в Бруклине, ждет звонка, но сама не звонит, не хочет беспокоить или отрывать меня от работы. Она говорит бодрым голосом: “ Мы с папой ОК, не волнуйся!” А чего не волнуйся, как будто я не слышу ее голос, которым говорит привязанный к стулу заложник в поднесенный ко рту телефон.

Хорошо, мой папа этого не понимает – деменция. Для него все как всегда…

Моя любимая и верная подруга-жена превратилась в труженика тыла.

Она за меня очень волнуется, теперь ее работа – ждать.

Я отправил ее спать на второй этаж, как-никак, все-таки меньше риск заразиться, ведь я в группе риска.

Мой приход с работы теперь напоминает “Пикник на обочине” Стругацких.

Я? как сталкер, раздеваюсь в гараже, ботинки в большую картонную коробку, одеждe сразу в стирку, я в душ.

Даже моя собака Сашенька понимает, что-то здесь не так, видимо, папка придумал какой-то новый ритуал обнимашек, и терпеливо сидит и ждет у двери в ванную, пока я не выйду, чтобы наконец устроить пятиминутку любви и обожания!

Я проснулся ночью и увидел тонкий луч света в приоткрытую дверь.

Моя жена сидела молча за убранным столом в столовой и смотрела куда-то в черноту окна. Она у меня кремень.

Я подошел и сказал:” Иди спать, не волнуйся, все будет хорошо…”

Можно врачам чем-то помочь? 

Недавно меня спросили, могут ли простые люди чем-то помочь врачам. На это я отвечаю: в бой идут одни старики. А вы сидите дома. Просто постарайтесь не распространять вирус, отдыхайте, займите себя чем-то. 

Сопереживание – хорошая штука. Но заботьтесь лучше о своей семье, это гораздо важнее. Нам есть кому помочь. Не появляйтесь в больнице, если только у вас нет серьезных симптомов. Потому что придете, как говорится, за клизмой, а получите вирус. 

 

 

Еще на эту тему

Изнасилованы без права на аборт: иммигрантки в отчаянии ищут выход

Аптеки США начинают продавать противозачаточные без рецепта и таблетки для прерывания беременности

«Телепатия»: первый чип вживили в мозг человека – сообщил Илон Маск

Начинать новую жизнь в иммиграции сложно. “Рубик” облегчает этот путь. Наша цель – помочь иммигрантам достичь успеха в США. Для этого мы пишем статьи, снимаем видео, отвечаем на ваши вопросы, организовываем семинары, создаем среду общения без агрессии и осуждения.

Над “Рубиком” работает более десяти человек, и у нас много затрат – зарплаты, хостинг и так далее. У нас нет внешних инвесторов со скрытыми мотивами. Проект основан и принадлежит журналисту и иммигрантке Катерине Пановой. “Рубик”  живет исключительно за счет рекламных доходов и поддержки аудитории.

Пожалуйста, поучаствуйте в нашей миссии помощи иммигрантам. Ваш взнос пойдет на подготовку материалов, которые помогут конкретным людям – найти работу, избежать депортации, распознать мошенников.

Поддержать Рубик